Больше нет ни левых, ни правых
В последнее время левые силы Южной Америки переживают не самые лучшие дни. В Аргентине они уже потеряли власть, в Венесуэле и Бразилии, судя по всему, их дни тоже обречены. Причем речь не только о «чавистах» - бразильские левые (предыдущий президент Лула да Силва и нынешняя глава государства Дилма Русефф) считались весьма умеренными, но их тоже не обошла чаша сия. О причинах кризиса левых режимов региона «Эксперт Online» рассказал эксперт Валдайского клуба, руководитель Центра иберийских исследований Института Латинской Америки РАН Петр Яковлев.
«Неблагодарный» средний класс
Дилме Русефф угрожает импичмент за неправильную экономическую политику и злоупотребление служебным положением. Между тем, она заявила, что аналогичные действия совершали и ее предшественники, но их не наказывают импичментом, а ее наказывают. Насколько она права? Насколько ее действия отличаются от действий предыдущих президентов Бразилии?
Конечно, принципиальной разницы между коррупционными схемами, которые были до Дилмы и которые раскрываются сейчас, нет, и я готов где-то с ней согласиться. Однако ситуация отличается прежде всего политической обстановкой. Ее предшественники прочно держали в руках властные рычаги. Например, тот же Лула обладал очень высоким рейтингом - общество к нему хорошо относилось. И никогда не было ситуации, когда индекс доверия к президенту падал ниже плинтуса, как это произошло во время второго президентства Дилмы. Мы сейчас наблюдаем резкое изменение в расстановке сил между правящей группировкой и оппозицией. Оппозиция сейчас перевешивает - как в глазах общественного мнения, так и в глаза делового сообщества.
Реклама
Дилма, на мой взгляд, допустила стратегическую ошибку пойдя на второй срок. Ей этого делать было нельзя - уже тогда было ясно, что баланс сил складывается не в ее пользу. Нарастало недовольство, в том числе и резко поднявшемся в ходе ее правления и правления Лулы среднем классе. 30-40 миллионов человек людей перестали быть бедными. Дети бывших бедняков, ставших средним классом, впервые в их семьях пошли в университеты. Это изменило не только обстановку в стране, но и самоощущение бразильцев: выросло их материальное положение и им стали нужны иные демократические радости.
То есть общество качнулось в сторону правых идей?
Дихотомия «левые-правые» уже ушла в историю. Раздел проходит по иным пространствам. Люди просто хотят, чтобы их не обманывали, не мешали заниматься бизнесом, было меньше бюрократии. Это правые или левые требования? Это нормальные демократические, человеческие требования. И в рамках существующей парадигмы власти этого не было. Было засилье бюрократии, наступление на интересы предпринимательских слоев, перекос в государственный сектор, не всегда эффективный.
Крупнейшим государственным компаниям были присущи все родовые пятна государственной бюрократии. Тот же Бразильский банк развития, с одной стороны, сделал многое для экономики страны (проинвестировал промышленные и инфраструктурные проекты), но, с другой стороны, был поражен коррупцией и непотизмом. Все это постепенно накапливалось, и когда баланс сил качнулся в сторону оппозиции, недовольство стало нарастать как снежный ком.
Экономика вторична
Этому способствовал и серьезный экономический кризис?
Кризис, конечно, есть, но я бы не стал преувеличивать его значение. Экономика Бразилии достаточно крупная и устойчивая. Да, есть определенное сокращение ВВП и сжатие внешней торговли, но это не прерогатива одной Бразилии. Мы видим в других странах такие же негативные тренды. Но там это почему-то не перерастает в такие массовые движения протеста, недовольство, не дает козыри в руки оппозиции. А в Бразилии сложился синергетический эффект. Перебои в работе экономической модели (которая, безусловно, требует корректировки) совместились с крупным нарастающим недовольством социально-политического характера. Первопричиной все же было именно социально-политическое недовольство.
А как получилось, что в стране с настолько коррупционной системой оказался настолько честный суд? Судьи столько времени расследуют дело Petrobras, сажают уважаемых людей, выставляют обвинения другим уважаемым людям - и никто на них не может повлиять.
В ряде стран Латинской Америки существует реальное разделение властей. И это достижение целого ряда предыдущих демократических правительств. Они пришли к власти после правления военных диктатур и начали отлаживать систему разделения властей. В результате, например, Конгресс является не только местом для крупных политических дискуссий, но и может принять весьма серьезные решения, которые пойдут вразрез интересам исполнительной власти. А президент не может приказать судебным органам принять то или иное решение, которое его устраивает. Судебные решения являются обязательными для МВД и полиции, и глава государства оказывается перед ним беспомощными.
Но ведь Лула и Дилма назначили 8 из 11 судей Верховного суда. Ей это не поможет?
Лишь в психологическом плане. Таких реальных рычагов воздействия на судей у исполнительной власти нет.
Аргентинская экономика, боливийское самосознание
В Аргентине власть уже сменилась - президентом стал сторонник рыночной экономики и либеральных ценностей Маурисио Макри. Там произошла такая же история, как и в Бразилии?
Немножко другая. В Аргентине основной проблемой были именно экономические неурядицы. Предыдущее правительство Кристины де Киршнер слишком заигралось с популизмом, когда принимало экономически необоснованные решения, в результате которых госрасходы оказались непозволительно большими. Например, из-за масштабных субсидий. Проезд на общественном транспорте стоил копейки, что делало нерентабельной целую отрасль. В энергетике такая же история.
В результате страна последние годы жила не по средствам и правительству приходилось изыскивать дополнительные ресурсы. Например, через национализацию частных пенсионных фондов (за счет которых власти получили и с удовольствием потратили порядка 100 миллиардов долларов).
А экспортные доходы?
Власти проводили не совсем взвешенную внешнеэкономическую политику. Целый ряд протекционистских мер, особенно тех, что были приняты в посткризисный период после 2009 года, ухудшили отношения Аргентины с ее главными и традиционными партнерами (например, Бразилией). Кроме того, произошел перекос в торговом балансе. За последние 10 лет дефицит Аргентины в торговле с США вырос в 10 раз — с 400 миллионов долларов до 4 миллиардов. Экспорт не наращивался, отчасти из-за высоких экспортных налогов, зачастую делавших бессмысленным продажу товаров на внешних рынках. Поэтому, в частности, Аргентина и перестала быть крупным экспортером говядины, уступив эту роль соседним странам. Сейчас маленький Парагвай продает говядины больше, чем Аргентина! А между прочим высокие объемы экспорта (наряду с расширением внутреннего рынка) был одной из основ экономической модели страны.
Наконец, свою роль сыграла и безумная валютная политика. После ряда лет устойчивого соотношения песо к доллару и отсутствия ограничений на движение капитала все поменялось. В стране сформировался черный рынок валюты, по официальному курсу мало кто мог приобретать валюту, разве что например бизнесмены, выезжающие за рубеж.
Все это легло в основу кризиса страны. Модель, которая работала первое время достаточно эффективно, исчерпала сама себя.
Недавно президент Боливии Эво Моралес провел референдум, на котором граждане страны должны были разрешить ему снова баллотироваться на пост президента. Однако боливийцы проголосовали против. Означает ли это, что режим в Боливии тоже будет меняться?
Моралес просто переоценил любовь широких боливийских масс к своей персоне. Они, конечно, признают известные достижения Моралеса, который немало сделал для страны. При нем Боливия продвинулась вперед в социальном и экономическом развитии, появились новые отрасли экономики, поднялась энергетика (ведущая отрасль), сельское хозяйство получило серьезный импульс.
Президент пользуется доверием в обществе, но людям не хочется видеть вечных правителей, которые по собственным лекалам кроят политическую и экономическую жизнь страны. Все хотят перемен. И результат референдума, конечно, делает честь боливийцам.
А есть у Моралеса явный преемник для возможной рокировки внутри режима?
Нет, он об этом, как мне представляется, не очень задумывался, ведь Моралес - человек сравнительно молодой. Возможно, сейчас на этом поле начнется какая-то игра.
Шанс на возвращение
Будут ли американцы пользоваться процессами, происходящими в Боливии, Бразилии, Аргентине, Венесуэле? Например, для того, чтобы вытеснять оттуда нас и китайцев?
Латинская Америка - обширное пространство для геополитических и геоэкономических игр. И Соединенные Штаты с середины нулевых утратили на этом пространстве целый ряд своих позиций. Началось это в 2005 году, когда местные левые лидеры - Чавес, Нестор Киршнер и ряд других - торпедировали предложение США создать панамериканский общий рынок от Аляски до Огненной земли. Этот проект долго вынашивался Вашингтоном, желавшим подтянуть к себе огромные экономики быстро поднимавшихся латиноамериканских стран с их серьезными ресурсами (продовольственными, энергетическими) и обрабатывающей промышленностью. Действия левых режимов стали серьезным поражением Вашингтона, даже оплеухой для него.
Второй проблемой стала интенсивная экспансия Китая. За последние годы Пекин стал крупнейшим кредитором стран региона. Он осуществляет, вместе с региональными партнерами, крупные инфраструктурные проекты, резко нарастил торговлю с ними и по сути подсадил страны Латинской Америки на экспортную иглу. Та же Бразилия вложилась в «китайский проект», инвестировав огромные суммы денег в развитие добывающих отраслей (нефти, руды и т.п.) с расчетом на китайский рынок. Бразильцы даже закупили целый флот огромных сухогрузов для перевозки железной руды. И, поскольку китайский рынок затормозился, часть сухогрузов продали, а часть поставили на прикол. Собственно, падение ВВП Китая стало одной из причин кризиса в странах региона.
Но что США могут предложить региону? Не возврат же к Вашингтонскому консенсусу?
Нет конечно. Но у Вашингтона есть то, что сейчас нужно Латинской Америке. Прежде всего, это высокие технологии. Такие, которые не может дать ни Китай, ни Россия, ни даже продвинутые европейские страны. Например, только американские компании могут предоставить технологии по разработке сланцевых месторождений, которые есть в Аргентине. Кроме того, США могут включить региональный бизнес в т.н. «цепочки стоимости», контролируемые американскими высокотехнологичными компаниями. То есть сделать то, что они сделали с Мексикой в рамках НАФТА.